Форум » Текущие обсуждения ЛИТО » Алексей Шинкеев. Рукопись на обсуждение (25.10.2012) » Ответить
Алексей Шинкеев. Рукопись на обсуждение (25.10.2012)
М.Б.: Алексей Шинкеев М Е Ч Т Ы А П Р Е Л Я ...в будущем — опять одиночество, опять эта затхлая, ненужная жизнь; и о чем мечтать будет мне, когда я наяву подле вас был так счастлив! ...уже я могу сказать, что я жил хоть два вечера в моей жизни! Федор Достоевский «Белые ночи» 1. Весь Март был месяц кутерьмы: Мели метели, Но вот сменили плач Зимы Мечты Апреля. У Эдика сегодня день рождения. Ему исполнилось пять лет. Вчера - еще малыш, сегодня проснулся «большим»! И кроватку он перерос, и штанишки стали коротки, и рубашка узка, что готова разойтись по швам. А ведь когда он ложился спать, и все было впору. Вот, как он изменился за несколько часов! И гномы в волшебную ночь могут стать великанами, а коротыши — богатырями... Воскресное утро было радостно-солнечным. Золотистые лучики, пощекотав теплыми «зайчиками» по лицу Эдика, первые поздравили его с днем рождения. Синичка, севшая на форточку, прочирикала поздравительную песенку и полетела навестить других счастливых именинников. Серая туча, проплывая пиратским корабликом по вспененным волнам неба, хотела прикрыть собой маячок-солнышко, но отважный ветер прогнал ее за горизонт, где и потопил в небесной глубине. Этот воздушный герой был невидим, но и он поздравил мальчугана, осыпав его через слегка приоткрытую форточку букетом весенних благоуханий. Новый день начался! Новый день «взрослой» жизни Эдика. В комнату вошел Папа и разогнал остатки дремы поцелуем в курносый носик. Эдик всплеснул руками, отбросив одеяло в сторону, и крепко сжал папину шею. - С днем рождения, сынок! - поздравил Папа и поднял сына высоко-высоко под потолок. И мальчик почувствовал себя самым счастливым космонавтом, пролетая в папиных руках между голубыми звездами, наклеенными на стенах детской комнаты. Незабываемой радостью наполнялось утро. Несколько минут они резвились, а потом Папа сказал: - Подожди, сынок, у меня что-то для тебя есть, - вышел из комнаты, но тут же вернулся, неся в руках прямоугольную коробку. - С днем рожденья, сынок! - повторил любящий отец и вручил сыну подарок. Обертка от коробки полетела клочками во все стороны, а внутри нее лежал черный игрушечный автомат с лазерным прицелом. Вот это да! «Трах-тах-тах-тах-тах!» - загремел автомат в руках Эдика, когда тот с восторгом нажал курок. «Трах-тах-тах-тах!» Лицо «большого» малыша засияло восхищением, лишь паутинка печали легла на его носик: он вспомнил о чем-то важном, но в этой воздушной суете веселья случайно забыл. Эдик замер, наморщил лоб и с надеждой спросил Папу: - А где Мама?.. 2. Сияньем ярких огоньков Блистали розы, А ароматы трех цветков Рождали Грезы. В четверг утром Эдуард вернулся с ночного дежурства и хотел уже лечь спать, если бы не телефонный звонок. Он не сомневался, что звонили именно ему, но брать трубку не собирался. Беспроводной аппарат продолжал заунывную трель и мог с минуты на минуту разбудить приболевшего отца. Выхода не было, пришлось ответить на докучавший звонок. - С днем рожденья, Эдди! - Это мог быть только Евгений со своим бодрым настроением будь то хоть три часа ночи, хоть восемь часов утра. И как всегда на американский лад. - Давно с работы вернулся? - Только что, - ответил Эдуард. Ты как, гостей сегодня во сколько собираешь? Когда мне приезжать? «Никогда и ни во сколько!» - хотелось ответить Эдуарду, но, поразмыслив секунду , он сказал: - Приезжай хоть сейчас. - Здорово! Часа через полтора буду. Жди! - Непременно, - сказал, а может, подумал Эдуард и повесил трубку. Да, сегодня у него очередной день рождения. Двадцать пятый. Почти юбилей. Четверть века! Пора вступать на новый рубеж. Может, он на него уже вступил, когда часы пробили полночь. Как когда-то в детстве за одну ночь, накануне дня рожденья, он вырастал из младенца во взрослого. Так же и сейчас. Отрочество и юность за мгновение канули в Лету, освободив дорогу зрелости, ведущую прямо в старость. И все же печально в двадцать пять лет думать о старости. Но молодость в самом расцвете — и увядания ее не минуешь. - Сынок, ты уже вернулся? - прозвучал голос отца из спальни. - Да, папа! Дверь комнаты отворилась, и послышались шаркающие по ковру шаги пожилого мужчины. Отец вошел в зал с книгой в руке, обнял сына и легким прикосновением губ чмокнул в щеку. - С днем рождения, сынок! - на удивление молодым голосом произнес отец. Голосом из прошлого, из безоблачного детства. Потом он протянул Эдуарду подарок. - Я долго простоял в книжном магазине: не знал какую книгу тебе выбрать, но все же остановился на этой. Думаю, она тебе понравится... - и вручил подарок. Роман «Танцы с волками» с Кевином Костнером на обложке. Эдуард взглянул на нее и, обняв, поцеловал отца. - Замечательный подарок, папа! Спасибо большое! - И опять глубокая ностальгия по детству Нахлынула на него. Сейчас, именно в этот момент, все казалось так идеально, как двадцать лет назад, не хватало лишь единственного человека: в прошлом Мамы, сегодня — Анны... 3. Весь день был Эдик в приподнятом настроении. А главное: он встретил гостей и каждый принес ему подарок. Был двоюродный брат Ваня (он подарил книжку итальянских народных сказок); Гена, с которым они ходили в одну группу детского сада (его подарком была тоже книжка и по совпадению тоже итальянская: Джанни Родари «Джельсомино в стране лгунов») и сосед Толя, который принес выпеченный его мамой торт с пятью свечками. К пяти годам Эдик уже практически освоил чтение, поэтому книга в качестве подарка была ему очень дорога. Но, бесспорно, самым значительным был папин автомат. И пока накрывался праздничный стол, Эдик уже раз пятнадцать похвастался своим оружием и, чтобы применить его в деле, уговорил друзей поиграть в «войнушку». «Трах-тах-тах-тах!» - бегал он по комнате за мальчишками, не снимая пальца с курка. - Попал! Попал! - кричал он. - Ничего ты в меня не попал! - спорил кто-то из гостей, не желая быть «убитым». - Я не могу теперь промахнуться. У меня удо...со...довершенственное оружие, - стоял на своем Эдик и демонстрировал оппоненту лазерный прицел автомата, наводя на грудь противнику и выпустив очередь шумных выстрелов: «Трах-тах-тах-тах!» И разноцветные лампочки мигали, отражаясь маленькими светлячками на теле одного из приглашенных мальчиков, подтвердив этим точность выстрела. Дальнейший спор был бесполезен. «Убитый» игрок выбывал... Чуть позже пришла Бабушка — любимая Бабушка — и заключила «выросшего» внука в крепкие объятия. - Как ты у меня вырос! Какой ты уже большой! - приговаривала она. А в руках у нее была огромная коробка с настольным хоккеем. От сюрприза Эдик чуть не закричал от восторга. Некоторое время покрутившись вокруг Бабушки, он занялся подготовкой к игре. Разложил ее на полу комнаты, расставил хоккеистов, а друзья с завистью, широко открытыми глазами, глядели на этот презент. Эдик подергал за рычажки, проверяя, как двигаются по полю его маленькие игроки. Сразился пару раз с каждым из мальчиков. И тогда только вспомнил, что забыл поблагодарить Бабушку за чудесный подарок. Она сидела на диване напротив играющих детей и с упоенной любовью глядела на внука. Тот подошел, поцеловал ее и начал рассказывать, какие интересные дела с ним приключились с их последней встречи. Эдик так увлекся своим повествованием (наполовину реальным, наполовину выдуманным), что совершенно забыл о друзьях, балующихся на полу, и даже о хоккее. Мальчуган то подбегал к Бабушке, обнимая ее колени, то отбегал в сторону, демонстрируя необыкновенные кувырки. И, полностью вжившись в игру воображения, предназначенную для Бабушки, забыл об окружающем мире. Он подпрыгнул, хлопнул в ладоши, попятился назад и... ХЛОП... уселся прямо по центру хоккейного поля. Доска проломилась, бедные хоккеисты перегнулись пополам, некоторые, сломавшись, разлетелись по полу. Со стороны это казалось внезапным вторжением Гулливера на лед тренировавшихся лилипутов-спортсменов. Эдик встал, обернулся и с печально посмотрел на испорченную игру. Позже Папа ее отремонтирует, но сейчас было все равно невыносимо жалко. Он с трудом удерживал слезы... ...Вскоре угощения были готовы, и праздничный стол ломился под их натиском. Все вымыли руки. Последним в ванной остался именинник. Папа с Бабушкой доделывали последние дела на кухне и о чем-то тихо разговаривали. Мальчик выключил воду и краем уха услышал, что беседа их начиналась о Маме. - Я не знаю, что отвечать ему, - шепотом говорил отец. - Он все время спрашивает о ней - В голосе его было столько печали и грусти... В первый раз Эдик слышал подобный голос у Папы. - Крепись! Что-нибудь выдумай. Еще рано ему знать о смерти, - говорила Бабушка, опустив руку на плечо мужчины. - В его возрасте еще легко верить в чудеса, но трудно понять, что Мама больше не придет... никогда... После этих слов Эдик в панике вбежал в кухню. Взрослые переглянулись, сожалея о неосторожном разговоре. - Что? - закричал ребенок. - Что вы такое говорите? Папа! Разве Мама сегодня не придет поздравлять меня? На лице мужчины застыла маска отчаяния и боли. - Сынок... - присел он на корточки и взял сына за руку. - Понимаешь... Знаешь вот... Но тут Бабушка слегка коснулась его, прервав зашедший в тупик разговор. - Не надо... Не сейчас, - мягко сказала она и обратилась к внуку, понимая насколько тяжело ей дастся ложь: - Мама придет, обязательно придет, просто она хочет сделать тебе незабываемый подарок, - промолвила и пожалела. Ведь как будет велико разочарование мальчика, когда надежды внука не оправдаются. Оставалось теперь лишь молча отругать себя за опрометчивость. Эдик немного успокоился после слов Бабушки, а Папа печально задумался. «Как объясняться с ним потом, - думал он, - когда Мамы все же не будет. Ни сегодня, ни завтра — никогда!» Он посмотрел на тещу. Та лишь кивнула, прочитав по лицу его мысли: мол, все обойдется, вот увидишь, - а потом воодушевленно сказала: - Нас всех ждет праздничный торт. Пойдемте скорее к столу! А на столе и в самом деле поджидал их красивый торт, испеченный Толиной мамой. И зажег на нем Папа пять разноцветных свечей. - Загадывай желания и туши свечки, сынок. Мечты твои должны исполниться. - Честно-честно? - спросил Эдик, подражая мультипликационному поросенку Фунтику. - Честно-честно, - смеясь ответил отец. Малыш загадал желание (сейчас оно было единственное в его маленькой голове) и разом задул все свечи. Это была первая апрельская Мечта. 4. Все лепесточки красных роз Сильней алели От высыхавших капель слез Мечты Апреля. - Эдуард Львович, когда вы хоть на минуточку перестанете унывать? - обратилась молодая сноха к своему свекру. - Сегодня день вашего рождения. Улыбнитесь хоть раз. - Она сама прекрасно за него улыбнулась, а он попытался зеркально повторить ее улыбку. - Папуля, с днем рождения! - влетел в комнату сын и поцеловал старика в щеку. - А вот тебе от нас подарок... - Молодой человек выставил руки перед собой: в одной из них были завернутые в прозрачную подарочную бумагу бритвенные принадлежности, туалетная вода, шампунь и еще какие-то мелочи; зато во второй был том Федора Михайловича Достоевского «Идиот». Эдуард Львович любил перечитывать этот роман, но его старенькая книжка уже давно истрепалась, листы повыпадали. Только все равно она оставалась для него дорогой — бесценным подарком от покойной жены. Сын угодил отцу. Теперь у него новая, красивая книга, таящая в себе тепло воспоминаний. Он был счастлив — настолько счастлив, насколько позволяет Судьба быть счастливым одиноким старикам, похоронившим недавно любимую супругу. От умиления у вдовца из краюшка глаза выкатилась слезинка. - Спасибо, - сказал старичок, обняв своих чад. А у самого потекли слезы. Маленькие, чуть заметные ручейки стали стекать по щекам. Он отошел в сторону, сжался в углу и начал тихо всхлипывать, пытаясь подавить в себе столь бурные эмоции и стыдясь слабости перед детьми. Сноха с жалостью глядела на сокрушенного чувствами пожилого мужчину, а сын подошел к отцу и ласково обнял старика за плечи. - Успокойся, папа, - мягко проговорил он, зная причину его скорби еще до того, как сквозь всхлипы услышал повторяющееся имя своей матери, легким шепотом слетающее с губ отца. - Не только тебе тяжело, папа. Нам всем нелегко было ее потерять. Но мы справимся... Общими усилиями мы справимся. Разве не так? - Благодаря тихому, сочувствующему голосу сына, тугая скорбь начала постепенно утихать.. Всхлипы становились тише и прекращались. - Давай-давай успокаивайся, - похлопал заботливый сын седого отца по спине. - Сюзанна уже накрыла стол... Посидим... Отметим... Эдуард Львович повернулся теперь к сыну лицом. От недавних слез остались лишь две мокрые дорожки на щеках. А вид такой младенческий. Не зря говорят, что старики — они, как дети. - Да, отметим... - пролепетал он. Но, к сожалению, вместе за столом им посидеть не удалось... больше никогда... У Сюзанны резко зазвонил телефон. Злобной гремучей змеей завибрировал на тумбочке. Она в едином прыжке — мангустом — подскочила к нему, вышла в другую комнату и начала невнятно бросаться фразами, которые для старика не несли ничего обещающего. Через пару минут вернулась обратно с разочарованным лицом. Константин, сын Эдуарда Львовича, расклад всей ситуации понял без слов. - Это не подождет?.. Очень срочно? - Боюсь, что да, - ответила Сюзанна. Конечно же Эдуард Львович знал, что сын со снохой входят в состав директоров какой-то серьезной организации. Очень часто они отсутствовали дома. В любое время, день-то или ночь, им приходилось покидать его. После смерти жены он уже привык к одиночеству. Но сегодня... - Прости, папа! Нам необходимо покинуть тебя на время, - прозвучало, как навсегда. - Но мы как можно скорее вернемся. Обещаю! Отметим твой праздник. - Конечно, - вздохнул старичок. - Вам ведь нужно. А я подожду, - махнул он рукой. - Куда мне торопиться-то? Подожду... Как быстро они собрались... Поцеловали его, попрощались и улетели, как почтовые голуби, но скоро обещали вернуться. А Эдуард Львович так и остался стоять в углу, словно замер там навсегда. Время летело, и куранты в груди отбивали последние часы. Грустный старик продолжал проговаривать про себя имя покойной жены, словно призывая ее — приглашал на свой незабываемый праздник. А ведь именно в этот день, но сорок лет назад он поклялся ей в вечной любви. Сорок лет назад... 5. Весенним Ангелом Любовь Влетела в душу, Чтоб отогнать от сердца вновь Мороз и стужу. - Послушай, Эдди (опять это ненавистное «эдди»), тебе сегодня двадцать пять лет стукнуло. Такая дата! Подумать только: четверть века! А где грандиозное застолье? - пытался упрекнуть Евгений. Никого вообще не пригласил... кроме меня, конечно, - продолжал он, забыв (или не запомнив), что навязался сам. Эдуард собирался один побыть в этот день. Вечером, может быть, посидели бы за скромным столиком с отцом. И на этом, пожалуй, все... Евгений приехал несколько часов назад разгоряченный, словно всю ночь разогревался в печи, предвкушая грандиозный праздник. Привез несколько бутылок коньяка и красиво оформленный торт, на котором теснились двадцать пять свечей. Но вот: никакого праздника, и Евгения это явно раздосадовало. Эдуарду же совсем было грустно, только несколько глотков коньяка взбодрили его. Из-за плохого самочувствия отец не мог составить им компанию, лишь один раз зашел в комнату, и ему тоже налили рюмочку, чтоб он выпил за здравие сына. И через какое-то время в голове Эдуарда хмель стал полноправным хозяином, а язык Евгения уже заметно заплетался. Теперь он повторял одни и те же истории, задавал ранее заданные вопросы и сам отвечал бессмысленными ответами. Изначально Эдуард планировал отметить с неким шиком этот день. Сперва он все-таки не сомневался, что Аня примет его приглашение. Праздник он в мыслях устраивал ей — не себе. Но она отказалась от предложения, ссылаясь на незапланированную репетицию в театре. Глупая отговорка, чтобы просто не обидеть. Мир за мгновение потух. В нем не могло больше существовать никаких праздников, никаких дней рождения — вообще ничего, кроме разочарования. Вновь он остался один на свете. Только он и Папа, как когда-то в детстве. - Брось грустить! Не на ней одной свет клином сошелся, - в пятый (или в шестой) раз попытался приободрить его друг. - Люблю я ее, - мечтательно прошептал Эдуард. - Или показалось... Все, нет ее. Забудь! - не унимался Женя. - Не могу, веришь? Мысли уже путались, цеплялись друг за друга, а память об Анне была кристально чистой, как родниковая вода. Следующая рюмка коньяка приведет не к забвению об утраченной любви, а только к головной боли. Пора прекращать! - Слушай, Женя, ты меня прости. Все, не могу больше. Вырубаюсь. Я ведь после ночной смены, еще не спал. Хорошо, на удивление друг сегодня понятливый. - Не унывай! - хлопнул он «Эдди» по плечу. - А насчет тортика - с папой вечерком чай попьете. Эдуард кивнул в знак благодарности. На пороге Евгений крепко пожал руку: - Еще раз с днем рождения! Удачи! - Попрощался с Эдуардом и громко крикнул, чтоб его было слышно в соседней комнате: - Дядя Лева, до свидания! И с именинником вас! - До свидания, Женя! До свидания! - донесся голос отца из кухни. - Спасибо! Евгений вышел. Дверь за ним захлопнулась. Эдуард угрюмо проковылял на кухню, где папа уже зажег все двадцать пять свечей на именинном торте. - Помнишь? Как в детстве... - спросил отец. - Загадывай желание! - Желание исполнится, а мечта сбудется, - проговорил Эдуард. - Так? - Совершенно верно! - подтвердил мужчина. - Ведь двадцать лет назад все так и было. Эдуард набрал в легкие воздух и задул все свечи разом. В воздухе в тот же миг крохотными феями заколыхались желания и апрельские Мечты... 6. А Эдуард Львович продолжал стаять на прежнем месте, прижавшись к стене, пока густой сумрак гаснувшего дня не обволок его с головы до ног. Воспоминания темными призраками начинали бродить по потаенным уголкам души и мутили чувства: как камень, брошенный в воду, поднимает со дна ил. Они до боли бередили сердце, и, что грустнее всего, от них негде было скрыться. Под кроватью, как в детстве, не спрятаться, не укрыться от этих воображаемых монстров, не забиться в щель от тоски и одиночества. А эти два чудовища куда страшнее каких- либо вампиров и оборотней. Ни осиновые колья, ни серебряные пули не помогут в борьбе против них. И в тесной бездне он встречал очередной апрельский вечер, который закутал, как в саван, дома и улицы. Мог он так остаться стоять истуканом, замерев в вечности, как идол у жертвенника, пока не вернулись бы домой дети, если б не внезапный звук, раздавшийся на кухне, словно кто-то зажег спичку. Он был еле слышен, но в серой тишине этот единственный звук был сильнее раскатов грома. Старик вздрогнул, и сердце четче забилось в груди, задрожал, и пальцы затряслись, словно в неистовой пляске. Жутко и страшно стало услышать во мраке что-то помимо тишины. Слабый шорох... потом скрип отодвигающегося стула... На кухне кто-то хозяйничал (или что-то). Эдуард Львович собрал в себе последние остатки мужества и украдкой прошел на кухню. Огляделся. Никого. Только накрытый Сюзанной стол, казалось, вот-вот прогнется от количества блюд, как в пещере Тиресия. Стоило старику протянуть руку — и чудовищные гарпии разорвали бы беднягу в клочья. Он в испуге посмотрел наверх. Гарпий не было. Но что-то несомненно присутствовало в тихом теперь, как склеп, помещении. Стул стоял, отодвинутый в сторону, как бы приглашая именинника к столу. По центру. Как самого дорогого и желанного виновника торжества. Середину стола украшал торт с одной-единственной большой свечей. И только Эдуард Львович успел посмотреть на нее, как она вспыхнула ярким пламенем и осветила благодатным светом всю кухню. Весь страх развеялся в одно мгновение, в воздухе добрыми светлячками засверкало чудо. Тепло овеяло седовласого старца с головы до пят. Чье-то нежное дыхание прикоснулось к щеке. Теперь он знал, он чувствовал чей пряный аромат наполнял помещение. Что же первое ему пришло на ум? О ком в первую очередь взметнулся разум? - Анечка, это ты? - с воодушевленной надеждой спросил вдовец, окликая свою покойную супругу. И, словно в ответ на его призыв, пламя свечи затрепетало в танце, расшевелив на стенах и потолке теней-балерин, которые закружились светлыми бликами, отражаясь от посуды и стекол, в волшебном вальсе. И невидимая ангельская сила настойчиво приглашала его к столу, даря благовоние чистоты: в свои шестьдесят пять лет он вновь ощутил себя ребенком. Будничная пятница обернулось светлым Воскресением. - Я знал, что ты не оставишь меня, любимая, - ласково проговорил он, усаживаясь на приготовленный ему стул. Что-то затрепетало в воздухе, будто ангелы захлопали крыльями, и торт самостоятельно придвинулся к имениннику. Жар свечи приятно обдал лицо. Огонек чутко колыхался на конце фитилька. «Загадывай желание, дорогой», - призрачно молвило пламя. И ненароком вспомнилось прошлое... Отчего всегда в день рождения ему кого-то не хватает? И только теперь он мог уверенно сказать, что хоть два раза в жизни, но он был счастлив; мог подтвердить всегда, что хоть два раза жил — по-настоящему жил; эти два раза он чувствовал кипение полноценной жизни в своем теле. Сейчас тоже ощутил это счастье и знал — ЗНАЛ — чего желает больше всего на свете. Как никогда апрельские Мечты жгли его сердце. И, благодаря мелькнувшим мыслям, в последний раз набрал он полные легкие воздуха и легким выдохом затушил свечу, разумом улетев в далекое прошлое... -
Ответов - 0
полная версия страницы